Юлия Друнина
Наездника почтительные руки
На ней, артистке, вот уж скоро год
Не стягивали бережно подпруги,
Не украшали мундштуками рот.
Она в галантном не кружилась танце,
Не мчалась по арене взад - назад -
Когда лошадке стукнуло шестнадцать,
То это словно наши шестьдесят.
На пенсию тогда выходят люди.
Но со зверья другой, понятно, спрос.
"Зря жрет овес, - решили в цирке, - сбудем
Мы эту старушенцию в обоз".
И вот она, почти совсем слепая,
Впряглась, вздыхая, в рваную шлею,
И потащила, тяжело ступая,
Телегу дребезжащую свою.
Шел серый дождь. Рассвет промозглый брезжил.
В разбитые копыта лезла грязь.
Над ней, балованной звездой манежа,
Куражился возница, матерясь.
Ломовики, теперь её коллеги,
Взирали на циркачку свысока.
...Дни дребезжат, как старые телеги,
Кнут обжигает впалые бока.
И все же ночью, в деннике убогом,
Самой себе во мраке не видна,
Присев на задние трясущиеся ноги,
Пытается вальсировать она...
1965
Смотрит с усмешкою тренер, как, пряча невольный страх,
Ловит ногою стремя девушка в сапогах.
Это не так-то просто - впервые сидеть на коне...
Худенький смелый подросток, что ты напомнил мне?
...Хмурые Сальские степи, вдали - деревень костры.
Разрывы - лишь ветер треплет волосы медсестры.
Это не так-то просто - впервые быть на войне...
Худенький смелый подросток гордо сидит на коне.
Пусть пальцы еще в чернилах, пускай сапоги велики:
Такими и мы приходили в боевые полки.
За то, чтоб остался спокойным девочки этой взгляд,
Старшие сестры - воины в братских могилах спят.
Спите, подруги... Над вами знамена шумят в вышине,
И в карауле у знамени - девушка на коне.
1953